Книги недели: жуткие истории швейцарской модернистки, роман ирландского авангардиста и чувственный мир вещей от чешской писательницы.
MR7 и книжные магазины «Свои книги» и «Союз печатников» продолжают совместный проект. Рассказываем о новых книгах, на которые стоит обратить внимание. Сегодня подборка от Союза печатников.
С. Коринна Бий. «Сто жутких историй»
«По дороге, спускавшейся с горы, мимо старого кладбища двигалась процессия.
Процессия, сверкавшая ярче ленты Эволен. Впереди епископов в митрах, расшитых золотом, и детей-певчих с кадильницами, две девочки несли на гранатовых подушках мое сердце в ларце, мой череп, мои берцовые кости.
А я стояла на обочине, и никто меня не видел».
Десять лет назад издательство «Мировая культура» выпустило свою первую книгу — «Замки детства» Катрин Колом, дебютный роман тихой звезды швейцарского модернизма. С тех пор ее книги (продолжающие выходить уже в Kolonna publications) занимают важное место на полках любителей сложноустроенной, прихотливой европейской прозы.
После этого издательство молчало целую декаду и теперь выпустило такой же небольшой и аккуратный сборник С. Коринны Бий, еще одной выдающейся швейцарской модернистки. В основу новой книги положен цикл «Сто жутких историй», жанр которого сформулировать весьма непросто — фрагментарная проза, нарративные афоризмы, дневник эротических сновидений? С этой проблемой сталкивались и прежде — аннотация к книге предлагает считать цикл то ли ранней постмодернистской литературой (дурной парадокс, постмодерн не может быть ранним), то ли магическим реализмом, что также мало похоже на правду, поскольку это направление склонно к эпосу, а зарисовки Коринны Бий — чистая лирика, пусть и передаваемая через странные, внелогичные действия фантастических («жутких») существ или людей.
Кажется, лучшее слово для описания происходящего в этом сборнике можно взять из названия одного венецианского романа XV века — «Гипноэротомахия», «любовное борение во сне». Гипноэротомахия обращается к внегуманному, даже внеантропологическому в сознании человека и рождает тягучее морфейное возбуждение, которое приводит к странной жестокости, переполняющей истории сборника. Единственный критерий, по которому этот текст можно объединить с некоторыми другими, — это невстроенность в основные силовые линии литературы прошлого века, его принципиальная инаковость. Кажется, именно эту черту в качестве отличительной выбрало для своих книг издательство «Мировая культура» — и остается только надеяться, что следующее их открытие произойдет скорее.
Сэмюль Беккет. «Уотт»
«Крокусы и каждый год зеленеющая на неделю раньше остальных деревьев лиственница, и красные от несъеденных овечьих плацент луга, и долгие летние деньки, и свежескошенное сено, и лесной голубь утром, и кукушка днем, и коростель вечером, и осы в варенье, и запах дрока, и вид дрока, и яблочная падалица, и гуляющие по палой листве дети, и буреющая на неделю раньше остальных лиственница, и ореховая падалица, и ревущие ветры, и обрушивающееся на пирс море, и первые огни, и стук копыт по дороге, и насвистывающий „В Пикардии розы цветут“ чахоточный почтальон, и обыкновенная масляная лампа, и, конечно, снег и, разумеется, слякоть, и само собой грязь, и каждый четвертый год февральский ледоход, и бесконечные апрельские ливни, и крокусы, а затем вся чертова волынка начинается заново».
Все самое интересное в культуре прошлого века чудовищно скучно. Скучна в больших количествах заумь, скучна комбинаторика, скучна тотальность джойсовской эрудиции и бесконечность прустовского воспоминания. Можно ли отнести к этим лучшим образцам увлекательной скуки роман ирландца Сэмюэля Беккета «Уотт»? Во всяком случае, автор делает для этого все возможное, сплетая воедино все названные выше приемы модернистского письма и скрепляя их «небылицей» таинственного Уотта.
В книге полно математических выкладок, нотных вставок, бессмысленных силлогизмов и других кунштюков, которые вроде бы должны отвадить от романа адекватного читателя, но так ценны для любителей авангарда. Согласно наказу Дублинского мэтра, Беккет делает внутренним сюжетом романа именно смену регистров, прихотливую последовательность режимов письма и изощренность ритма риторических регистров.
Книга как бы метаувлекательна на метауровне, и кладезь ее приемов интересно рассматривать не только через флэшбек, но и через флешфорвард. В «Уотте» явно живут корни дальнейшей литературы, прежде всего, Нового романа и УЛИПО. От первого — некая а-антропологическая логика развития действий и описательный перфекционзим, доходящий до обсессивности. От второго — виртуозная способность перемолоть собственный язык в блендере и разложить получившуюся массу на бесконечное число элементов. Страшный, игровой и тотально неправильный — такой вот роман Беккета «Уотт».
Тереза Вострадовская. «Энциклопедия мышки: мир большой и маленький»
«Я видела, как личинки грызут корешки, а потом нашла кротовью кладовую, набитую червями; в воде я наблюдала, как водомерка облизывается на мушек, а на нее саму жадно поглядывают головастики и тритоны.
Мало того, так я еще услышала, как в кустах копошится куница, которая наверняка бы не побрезговала упитанной мышью вроде меня. А высоко над лугом в это время кружил канюк, который легко расправится и с кротом, и с куницей».
Чувственный мир вещей в картинках — на этот раз от Мышки и художницы Терезы Вострадовской.
Наследница педагога-гуманиста Яна Амоса Коменского, Тереза Вострадовская вполне воплощает идеи чешского мыслителя в своей книжке «Энциклопедия мышки: мир большой и маленький». Мышка, сочиняющая энциклопедию об огромном мире, окружающем уютную норку, занимается познанием, основанном на чувственном опыте в органическом единстве с практической деятельностью и абстрактным мышлением. Составить ей компанию может и ребенок-читатель, причем в буквальном смысле. С энциклопедией можно отправиться на прогулку в лес, на озеро, в сад. Также погулять с Мышкой и ее энциклопедией можно в приложении для телефона.
