Истории

«Я не планирую сидеть дома и вешаться»

Этот текст я изначально писала, как фандрайзинговый — то есть в конце текста должна была стоять ссылка на сайт НКО, которая помогает этой женщине и таким, как она. Но НКО сочла, что так писать нельзя — текст не бил на жалость, а вызывал противоречивые чувства. Хотя было написано только то, что откровенно рассказала мне сама женщина о своей жизни.

В этом тексте нет моих оценок, есть только срез чужой непростой судьбы, здесь приоткрыта дверь в чужие отношения — сложные, драматичные.

Я посчитала важным все же опубликовать этот текст, изменив имя героини и убрав некоторые детали. Чтобы не были узнаны ни она, ни общественная организация, которая ей помогает.

Я твердо убеждена, что помогать надо всем, кто оказался в трудной ситуации — не осуждая, не оценивая, просто, как говорят на профессиональном языке, — «работать со случаем». При этом я считаю, что если человек, общаясь с журналистом, рассказал ему свою историю и готов к тому, что ее прочтут другие — в этом нет нарушения профессиональной этики.

Итак, вот эта история

В семье, где рождается ребенок с инвалидностью, очень часто именно мать несет на себе всю тяжесть новых обстоятельств. Но каждая семья, каждые отношения индивидуальны, вариантов множество.

«Бывает, что люди женятся, а потом у них дети рождаются, а бывает, что сначала дети, а потом, никто не женится», — Ольга (имя изменено. — Прим. авт.) наливает кофе, садится за стол. Ей 35 (возраст тоже несколько изменен. — Прим. авт., она красивая и стройная. Ольга рассказывает мне про свою жизнь:

«Мы с отцом моих детей познакомились на работе, два года встречались, ему сейчас 46 (возраст немного изменен. — Прим. авт.). Когда у меня родился старший сын, ребенок- инвалид, то это и для меня, и для моих родителей, и вообще для моей гордости, моего ощущения жизни было неожиданностью.

А для отца ребенка оказалось ударом — «от меня, такого хорошего, красивого, породистого мужчины не может родиться такой ребенок».

Даже говорил, что это не его ребенок. Но ребенок рос, и было заметно, как они похожи. Нет, он не ушел от нас, не бросил, только первый месяц не появлялся вообще. Потом пришел посмотреть. Я ему говорила: лучше бы ты нас, наверное, бросил, так было бы спокойнее. Он отвечал, что так не может. Так и живет дома с родителями, а нас иногда навещает, остается, потом уходит утром.

Второй ребенок тоже его. Родился неожиданно, так скажем. Но родился. И тоже с инвалидностью, еще большими ментальными проблемами, чем старший. Врачи мне говорили, что зря я рожаю, но у меня была слабая надежда: а вдруг второй родится более здоровым.

Мужчина ставил условие — либо ты делаешь аборт, и мы будем жить вместе, и, может быть, женимся, либо ты оставляешь второго и мы не вместе.

Может, он рассуждал так более здраво с точки зрения мужчины и человека, но я сказала «нет», я сказала, что выбираю ребенка. Он не ожидал такого, но почему-то нас не бросил. Хотя детей так и не принял, не признал, на себя не записал, хотя я его долго упрашивала, но он с юристами консультировался и сказал «нет». Называет их «щенятами» и «котятами». То говорит, что любит, то что не любит. А они его папой называют, к нему тянутся".

Ольга сейчас живет в малогабаритной двушке — в маленькой комнате отец Ольги, он переехал к дочери после смерти жены, а в большой — она сама с мальчиками. Эту квартиру помогли купить ее родители — она в свое время приехала в Петербург учиться из другого, маленького города. Хотела было уехать с детьми к маме с папой, когда еще мама была жива, но здесь, в Петербурге, лечение и реабилитация для ее сыновей, а в маленьком родном городке ничего этого нет.

До квартиры — собственного островка, крепости, дома — Ольга нажилась по съемным комнатам, насмотрелась косых взглядов. Да, конечно, она слышала много раз эту фразу: «зачем рожала». Да, она много раз пыталась разорвать отношения с отцом детей, но не смогла найти в себе силы.

На мой вопрос, что все эти годы помогало Ольге просто хотя бы держаться в рамках, более-менее сохранять спокойствие (понимаю, что вопрос дурацкий, но не знаю, как еще спросить, как сформулировать), она, как будто ждала его, ответила сразу: ей помогает просмотр сериалов.

Простеньких сериалов про чужую жизнь, счастье, любовь и чтобы не про реальность, не про действительность.

Книжек художественных Ольга не читает: «Все мои книжки только о том, как развивать детей, как с ними заниматься». Еще ходит на фитнес, но там крутит на тренажере педали, а сама в планшет — записывает детей к врачам, на реабилитацию, ищет, где какие лекарства.

«На меня смотрят, как на ненормальную, но у меня дома всегда дел невпроворот — стирка, готовка, уборка, а когда верчу педали на тренажере, то могу хоть в Сеть заглянуть, пообщаться, — объясняет Ольга. — Некоторые в моей ситуации просто пьют вечерами, а я ем — сладкое там, вкусное, но потом нужен фитнес».

Она вспоминает себя прежнюю, до рождения детей:

«Мне казалось, что я такая сильная — могу родить для себя. И я хотела с детьми путешествовать, ездить по всей Европе, в кемпингах останавливаться, а не в отелях сидеть. Хотела бродить по музеям, хотела в Диснейленд поехать — чтобы воплотить свои детские мечты».

Ольга все равно ездит с детьми. Пусть косые взгляды, пусть тяжело. Но она ездит. На общественном транспорте. Если детям получше, то на бесплатные спектакли для совсем маленьких- инвалидам дают билеты. Детям сейчас 7 и 6, ходят в коррекционный садик, но часто болеют.

Самый большой страх Ольги — что будет с детьми, когда ее не станет:

«А как будут жить без меня — если будут буйные, агрессивные (а агрессия уже сейчас прослеживается), как будут себя обслуживать? Будут ли они умирать в казенном доме, покинутые всеми?»

Ольга говорит мне: «Я не планирую сидеть дома и вешаться, а если бы могла пить, то спилась бы давно — потому что первые годы были такие тяжелые. Запиралась в ванной, включала воду и плакала громко».

Ольга не одна — ей помогают, у нее есть отец, подруги, общественная организация. Но у нее, что самое главное, есть ее собственная жажда жить.

share
print