Истории

Церкви без будущего

На днях Екатеринбург лишил себя светлого будущего. Разменял его на твердокаменность и золотокупольность. Не будем говорить о крахе демократических процедур или очередном прецеденте формирования штурмовых бригад. Это все есть, конечно, но куда более важно понять другое, считает журналист Дмитрий Ханцевич.

Давайте подумаем, какое сообщение получили жители города 20−25 летнего возраста и младше. А оно простое: этот город для больших суровых хозяев медных и прочих гор, для благостных рясоносцев, чиновников и их обслуги. Неважно, сбивают ли слуги народных слуг кулаки в спортивном зале или печатают ухоженными пальцами на модных ноутбуках. Или ублажают эстетические потребности при помощи музыкальных инструментов и вокальных данных.

Они захотели и сделали. Не будем обсуждать спортивную этику или творческую гордость спешно рекрутированных храмостроителями сил. Силы эти, возможно, даже заслужили победу. Атаковали по всем фронтам. Активно, драматично, временами, изобретательно. И скорее всего, получат то, что хотят.

А молодежь и подростки не только лишились сквера, но и приобрели некий экспириенс. И он заключается в том, что в этом городе для них нет места.

Если не хотят стать боксерами, чиновниками, церковниками, прикормленными политтехнологами или артистами. Если не хотят в очередной раз столкнуться с забором, охраняемым крепкими парнями, поверх голов которых им будут вещать как сильно они не правы.

Лет 30 назад прочитал заметку в «Уральском следопыте» про свердловское рок-движение. Если немножко ее осовременить, то получится пост Шахрина.

Знал бы молоденький Володя, что сам будет выискивать закулисных кукловодов и шкурный интерес в проявлении молодежной активности. Но он не знал.

И продолжал делать музыку, которую хотел. И люди приходили послушать музыку, которую он для них делал. Много ли рокеров и их поклонников «перевоспитали» многочисленные официальные кампании по противодействию? Я не знаю ни одного. Зато знаю множество музыкантов, которые покинули Свердловск. А больше в Екатеринбурге толком ничего и не выросло.

Самое забавное, что на различных конференциях приходилось слышать жалобы топ и не очень менеджеров екатеринбургских предприятий, мол молодежь уезжает. Самые толковые. И ни зарплатами их не удержишь, ни прочими бонусами.

«Сидит там у вас в Питере простым начальником отдела, а у меня бы уже начальником управления стал. Служебное жилье, корпоративная база отдыха, снегоход, охота-рыбалка. И двух других уже сманил. Молодежь уезжает, современные технологии осваивать некому. А без этого — нет будущего. Что с этим делать?»

— недоумевал как-то очередной слуга хозяина медной горы. А вы стройте побольше храмов, выводите боксеров, почаще говорите молодым сотрудникам, что жители могут выбрать между охотой и рыбалкой, а не между сквером и храмом.

И самое ужасное, что Санкт-Петербург все больше становится своеобразным Екатеринбургом. Дешевым блеском искусственного золота свежевозведенных храмов, все более борзеющими казаками-разбойниками, возрастающей самоуверенностью народных слуг и поисками закулисных кукловодов.

У меня через дорогу от дома расположен, скажем так, объект культа. Золоченый купол и крест на макушке. Под ним — супермаркет, швейная мастерская аптека, ларек с принадлежностями для вейпа и т. д. Буквально обнимает это сооружение — фитнесс-центр и бизнес чего-то там. Пиццерия, ресторан и прочие прелести.

По какому-то своему распорядку православные служители врубают фонограмму, имитирующую песнопения и звуки колоколов. Зачастую жена, разбуженная этими дикими звуками, очень въедливо интересуется: почему им можно, а нам нельзя?

А молодые знакомые моего сына уже не интересуются. Они просто делают выводы. И вот вопрос вопросов, кто будет заходить во врата этого новодельного храма через 5−10 лет? Кроме швей, торговцев и других людей, которым нужно по работе?

share
print